Письмо Репы
Привет, племяша.
Давно не писала — не о чем было. А тут такое представление: футбол пацаны деревенские замутили — ваши с нашими.
Мы, как паложено, в агароде, каждый на своём месте. Мы, напоминаю, всем составом фантов, как у вас теперь говорят: морковки с хвостами пушистыми на макушке; свеклы ботву выставили накрахмаленную; помидоры кусты свои приструнили; лук солдатиками выстроился, ну и я, твоя Репка, как и паложено, козырное место в центре заняла.
Напротив – незасеянное поле: так, трава растет. А сейчас — в середине лета — она под солнцем пожухла, сникла, но для футбола годится.
На поле вышли пацаны. Слева встали синие, справа зеленые. Палки по краям поля повтыкали и воротами обозвали. Зеленый из ворот мяч запулил и началось.
Мяч высоко взлетел, к нему центральные пацаны рванули. Один головой мяч стукнул, другой подлетел ногой швырнул, все бросились к воротам синих. Те рванули навстречу.
Мы, как и паложено фантам, орем, ботвой размахиваем. Пацаны молодцы, себя и ног не жалеют: толкают один другого, кто-то по дороге падает, кто-то мяч ногой поддает. Пас, еще пас. Все ближе к воротам синих бегут. Мелкий в воротах мечется туда-сюда, туда-сюда; морда красная — волнуется.
Зеленый трах по мячу. Тот, как бешеный, завертелся и пулей в ворота. Мелкий летит ему навстречу, руки тянет. Поймал.
Разбежался, бац по мячу, тот влет и пошел.
Снова забегали пацаны, мяч друг другу пинают, к зеленым воротам пробиваются. Зеленые толкаются, грудью на синих нарываются, подпрыгивают, вихрем вертятся под ногами, не пропускают к своим воротам. Один зеленый проскользнул под ногой синего, мяч выбил. Другой зеленый прибрал, подхватил и наяривает зигзагом — обгоняет одного синего, другого, третьего, швыряет четвертому зеленому. Тот мяч пинает, на всех парах несется к синим воротам.
Удар! Мяч летит, фанты поднялись и замерли, пацаны рты пооткрывали, ветер затих, звуки исчезли. Вратарь взметнулся вверх. Вот, сейчас…
Не долетел до мяча — тот пулей просвистел мимо его корявых рук.
Го-о-ол! Агарод взорвался и чуть не вырвался из земли. Фанты заорали. Вратарь рухнул на землю, схватился за голову, катается. Зеленые сбежались в кучу. Синие разбрелись по полю.
Есть! Один ноль в наш агарод. Чума, а не футбол.
Приезжай, племяша.
Твоя тетка Репка
Про Лису и Волка
Лиса удобно расположилась в кресле, аккуратно уложив хвост вокруг себя.
— Позвольте представиться: Лисонька.
— Лы-сон-ка, — с трудом повторил Волк.
Лиса закатила глазки вверх.
— Лисонька.
Волк снова попробовал произнести это трудное имя:
— Лы …
— Да не Лы, а Ли. Мягенько, как на подушечке.
— Нэ могу. Русскый язык – такой ээ diff…
Лиса махнула лапой.
— Ладно, сэр, называйте меня мисс Фокс.
Волк с улыбкой закивал большой головой.
— Кофэ, коньяк? – и сглотнул слюну.
— Ммм … пожалуй, и то, и другое.
Волк подозвал официанта и сделал заказ.
— Lets start. Что ви хотыте мне предложить, — медленно проговорил Волк. «Russian. Аfter party yesterday. It,s impossible».
— Я написала детектив о Колобке. Хочу издать в вашем издательстве.
— Колобок – что ето?
— Ну, Колобок. Шар такой, как в баскетболе. Только из хлеба.
— А, Ball. Понымаю. Из хлеба – не понымаю.
Официант принес заказ. За окном снова пошел снег. Редкие машины проезжали мимо окон кафе, а прохожие вообще исчезли. Зажглись фонари, на тротуар лег свет ламп и тени посетителей кафе, сидящих у окон.
Лиса поежилась и обернулась хвостом. Волк жадно выпил коньяк и заказал еще.
У Лисы поднялись брови и застыли торчком вверх. Увидев ее реакцию, Волк поспешил успокоить собеседницу:
— Ви, Russian, умеете drink. Я еще не выучил. Вчера drink нэмного, а сегодна голова нэ моя. – Он потер голову.
— Да, с вами кашу не сваришь.
— Что значит «кашу не сварыш»?
— Ну-у-у … Не позавтракаешь, — с трудом вышла из положения Лиса. – Ладно, вернемся к нашим баранам.
— Why? – настала пора удивляться Волку.
— Это идиома, — объяснила Лиса, выпила коньяк и заказала еще.
— Я не idiot, — воскликнул Волк и снова схватился за голову, свесив язык на бок.
— Вы не идиот, это идиома – устойчивое выражение. Как let,s go. – «Сегодня уговорить не удастся, придется встречаться снова».
Ее внимание привлек мужчина, в плохоньком, давно не глаженом костюме, который чересчур усердно делал вид, что не наблюдает за ними. «Так, уже следят, органы крысиные. И как прознали про мой самиздат? Нет, надо браться за Волка как следует, а то не напечатают мой роман века заграницей. А это – последний шанс».
Отчего Репы не летают?
Кукушка в часах на стене хрипло откашлялась и бодрым голосом объявила:
— С Новым годом, дорогие товарищи!
— А сейчас радио оттарабанит, — не сдержалась Репа. И точно: радио воодушевленно подхватило:
— Доброе утро, дорогие товарищи! Начинаем утреннюю гимнастику, — и зазвучал марш, призывая начать с ходьбы на месте. В доме никто не пошевелился.
«Делать им нечего первого января, психи ненормальные. Вон – мои все в доме спят после встречи Нового года: хороводили до утра, какая уж тут зарядка». Подсохшим листиком Репа почесала бок. Листик слегка осыпался. «Все забываю, что не осень».
Репа взглянула в окно. С ее места на верхней полке, где она лежала одна — собратьям рядом места не хватило, был виден дальний лес с темно-серыми, засыпанными снегом соснами, и пустынная в этот ранний час дорога. И скучно, и грустно, и некому хвостик пожать.
На фоне неба, заплывшего сероватыми облаками, пролетела пара ворон. А эти чего? Вы еще покаркайте. Сидели бы, рано еще рассекать тут – все божьи твари спят еще в такую рань. К окну подлетела ворона, уставилась на Репу.
— Кто р-рано встает, тому Бог подает, — каркнула и улетела.
Репа разозлилась: «Отчего репы не летают, как птицы?».
Так, заразилась я что ли? Репа повернулась на бок, но взгляда от окна не отвела. Вороны пролетели в обратную сторону.
Нет, правда, отчего репы не летают?
Она представила, что по бокам у нее крылья, такие мохнатые, как у ангелов – в мультике недавно видела. Ну да, только ангельские крылья и могут поднять мои двадцать килограмм и унести в даль далекую.
Кстати, куда бы полететь? На Средиземноморье – к теплому морю? К фьордам – на красоты природы поглядеть? В горы?
А чего я в горах делать буду? Бока только и помну. Вычеркиваю. Эк меня понесло-то. Впрочем, мечтать так мечтать.
Репу резко выбросил из грез старческий хриплый голос кукушки:
— Московское время – шесть часов десять минут.
Радио откликнулось:
— Приступаем к водным процедурам.
Господи, когда они заткнутся? Так бы и запустила что-нибудь тяжелое в обоих – я ж не выбрала, куда полететь! Они бы еще гимн включили и встать у флага заставили.
Репа вздохнула и повернулась на другой бок. Подумаю еще: это же не так просто – выбрать, куда полететь.
Лиса на охоте
Лиса сидела в засаде у края деревни. Так-так-так, уже стемнело. Птицы давно угомонились. Ночные жители – цикады — завели перекличку. Только в некоторых домах еще горел свет.
«Пора», — подумала она и прокралась к сараю. Лапой приоткрыла плохо смазанную дверь и засунула нос. Втянула воздух. «Блаженство: курами пахнет, парным молоком, сеном душистым. Остаться бы тут хотя бы до утра, развалившись на мягких травах», — размечталась Лиса.
Наверное, показалась луна. В ее свете, проникшем сквозь доски стен, она разглядела кур, сидящих на насесте. «Богатый сегодня выбор: и пестрая, и белая, и черная, и хохлатка, и в пятнышках – на любой вкус и цвет. Кого взять? Посчитать, что ли? Эники, беники, … Ага, пестрая, твоя судьба предрешена».
Лиса мягко, неслышно переставляла лапки, приближаясь к курам. Ноздрями улавливала разные запахи, некоторые такие сильные, что хотелось чихнуть: маслом механизмов, обувью и новоизобретением человека — пластиком.
Примерилась: оказалось, до черной курицы допрыгнуть легче. Ладно, черная тоже хороша, и приготовилась к прыжку.
Внезапно включился чрезвычайно яркий свет и застал Лису в полете. Улыбающиеся люди, камеры с черными глазами, ярко светящие лампы. Жуть.
Так и не долетев до кур, Лиса, привыкшая к внезапным опасностям, спружинила и метнулась к выходу.
Кто-то сказал:
— Стоп, снято. Поздравляю: съемки закончены, всем спасибо.
Люди стали собирать вещи, погружать в коробки.
Молодой человек в высоких шнурованных сапогах обратился к полненькой девушке:
— Кур забрать не забудь – в реквизиторскую сдать.
«Что-о-о? Куры ненастоящие?!» – возмутилась Лиса. «Ну, Колобок, погоди. Вернусь – на кр-рошки покр-р-рошу и птицам скор-рмлю».