(«Лера. Часть 1. Чей крест я несу?» находится здесь )
«Подумай перед тем, как сделать, потому что ложь становится реальностью». Эта фраза не давала Лере покоя.Крест стал выбором, искалечившим жизнь матери, а теперь и Лера дотерпелась? Не слишком ли дорогая цена у лжи самой себе?
Как всегда в трудную минуту созвала подруг. Вечером они собрались у Леры.
— Рассказывай, – в нетерпении подталкивали ее.
— Меня обокрали.
Девчонки ахнули:
— Как это произошло?
А Анна добавила:
— Пирами-ида Хеопса. — Недавно она съездила в Египет и теперь фраза «пирамида Хеопса» заменяла многие ее эмоции.
Лера опустила голову: ох, и стыдно признаваться…
Подруги молча ждали, их нетерпение сгустилось и повисло между ними. За окном резко прозвучала сирена спешащей на вызов машины скорой помощи. Лера вздохнула: деваться некуда и робко начала:
— Виталик жил у меня уже неделю. Говорил, ему со мной хорошо, готов жениться.
— Ну еще бы, — усмехнулась Анна, – на всем-то готовом. Ты, небось, не только хлебом-солью кормила.
Лера всхлипнула.
— Небось, и мясцо с картошечкой, да борщец наваристый каждый день были, — с иронией продолжила Анна, несмотря на протестующие знаки Дáлии и Киры.
По щеке Леры прокатилась слеза.
— Ничего нового,– подытожила неугомонная Анна.– Может, он и не Виталик был? Паспорт его видела?
Лера мотнула головой и закусила губу.
— Ясно. Дальше, — потребовала Кира.
— Обыскал квартиру, нашел заначку, которую я откладывала на отпуск. Даже в кошельке все деньги забрал — я только вчера зарплату получила. И ушел под утро, когда я еще спала, — Лера больше не сдерживалась – расплакалась. Лицо раскраснелось, веснушки проступили ярче; наверное, в знак солидарности.
— Мерзавец, — поставила диагноз Анна.
— У тебя есть его данные, номер телефона? — Это Кира — самая рационально мыслящая в их компании, недаром математику и логику преподавала.
— Нету, — захныкала Лера. – У него ничего не было. Даже пару маек, которые я ему купила, и те забрал. Только записку оставил.
— Давай, — потребовала Анна и протянула руку – мол, скорей, не тяни.
Лера встала, подошла к комоду и вытащила из сумки листок бумаги. Анна схватила записку, развернула, прочитала и снова вспомнила пирамиду Хеопса.
— Что там? – Дáлия взяла у нее записку. Кира придвинулась к ней и прочитала текст. Потом заметила:
— Поня-ятно: давно такую дуру не встречал. Вот скотина.
— Молодец, — неизвестно про кого сказала Анна, единственная бизнесвумен в их компании. — Так, не реви. С деньгами поможем. Жить-то как дальше собираешься? Он такой у тебя не первый. Правда, первый такой наглый.
— Не знаю! – в отчаянии воскликнула Лера. — Мне самой все это осточертело.
— Перестань наступать на одни и те же грабли, – заявила Кира, и подруги понимающе переглянулись.
— Вам легко говорить. У меня по-другому не получается, — запротестовала Лера.
— Почему, как думаешь? – строго спросила Кира, пытаясь достучаться до той. Но Лера ничего не соображала.
— Потому, что ничему не учишься, – Кира решила довести «процедуру» до конца.
Подруги посидели еще некоторое время, поутешали и засобирались домой. Лера вышла из дому проводить их. Они расселись по машинам и разъехались.
Лера посмотрела вверх. Сквозь ветви клена на нее смотрела звезда. Подмигивала? Нет, светила непрерывным светом. «Ну да, ей сомневаться не в чем, ее грабли не достанут». Ветерок подул, и на нее упали с листьев несколько капель, оставшихся там после дождя.
Она немного прошлась по мокрой улице.
Девчонки правы: я иду все время по кругу, по одной и той же дороге. И куда прихожу?
Где-то Лера читала про грабли, которые стучат по голове каждый раз, когда повторяешь одну и ту же ошибку.
Похоже на то: она ведь видела, когда отношение к ней очередного мужчины менялось. Или не хотела видеть?…
Сначала как будто зажигался предупредительный желтый свет — начиналось повелительное «подай-принеси», а за ним загорался красный – презрительное «да кому ты такая нужна»? Подразумевалось: я сошел на твоей станции временно, пока не нашел вариант получше; перекантуюсь, и на следующем поезде поеду дальше. Лере становилось обидно, а внутри нее усиливалось поселившееся с недавних пор ощущение бракованности.
Давние подруги – бывшие одноклассницы Дáлия, Анна и Кира — тоже говорили: нельзя слишком отдавать себя мужчине, растворяться в нем. Где твое самоуважение, в конце концов?
Но это не очень помогало Лере. Может быть, потому, что у подруг тоже не все идеально складывалось с мужчинами? А Лере очень хотелось чувствовать, что ее любят.
Она вернулась в квартиру, пустую, дышавшую одиночеством. На кухонном столе стояли четыре кружки, оставшиеся после подруг. За окном тренькнул проезжавший поздний трамвай. И снова тишина.
Помыла кружки. Оглядела пустой стол.
— Поздно уже. Пора спать, — сказала Лера вслух, чтобы разогнать беззвучие одиночества.
Сон не заставил себя долго ждать.
Ей снился деревенский дом, рядом с ним — садовый участок. Вечер. В воздухе висит пряный запах травы, цветов. Она стоит на крыльце.
— Да, грабли – это тебе не фунт изюму, — услышала она чей-то голос. Повернула голову на голос. Никого. Только к стене дома прислонились грабли разного размера. Не они же это сказали! На всякий случай она собралась зайти в дом, но перед ней замаячили грабли и заговорили почему-то голосом штандартенфюрера Мюллера:
— А вас, Лера, попрошу остаться, — и преградили путь к бегству. — Узнаешь? – грозно надвинулись на нее большие грабли и, не дожидаясь признания, продолжили: — Узнаешь. Мы – твои лучшие друзья. Вместо бриллиантов, — и заржали всей компанией: маленькие — детские грабельки, побольше – можно сказать, юные грабли, и высокие, с толстым древком – явно взрослые.
– Поговорим? – зависли над ней Взрослые Грабли. Лера вжалась спиной в стену: ну и троица…
Она оглядела их. На нее смотрели Детские Грабельки – милые, пластиковые, с любовно повязанным голубым бантиком. Судя по их виду, драться они еще не умели. Рядом с бодрым видом стояли Юные Грабли — железные, с повязанным алым пионерским галстуком. Лера вспомнила рассказы матери о пионерах и их девизе «Всегда готов». Они и выглядели по-бойцовски – прямые и с видом «ща получишь». И Взрослые Грабли – с белозубой улыбкой и густыми усами, в шляпе канотье. А улыбка-то весьма говорящая: «Ну что, еще недостаточно? Можем добавить».
— Что вы на меня смотрите? Отстаньте.
Они снова засмеялись; похоже, эта игра им нравилась. Лера вынуждена была согласиться:
— Да, я все время на вас наступаю. Не хочу, а наступаю.
— О да, видели мы. То еще кино, — усмехнулись Взрослые Грабли, сдвинув назад шляпу и переглянувшись с улыбающимися коллегами. – Спасаешь очередного «попавшего в беду» — прямо светишься изнутри. Разве что не сгораешь в этом фальшивом огне. Он пользуется тобой и, получив желаемое, исчезает. А ты гаснешь и становишься обычной – серой мышкой с яркими рыжими волосами.
Грабли немного помолчали. Наверное, чтобы Лера прониклась сказанным.
— Ты же вроде клялась не поступать, как мать?
Носком туфли Лера повозила по крыльцу, перекатывая маленький камешек.
— Ну, признаю — я снова ошиблась. Не понимаете, сколько можно? И не поймете — вы не на моем месте! Захочу и буду кружиться на месте, — и Лера топнула, как маленький ребенок. — Нечего меня тут поучать. Ай, больно же! Чего вы деретесь?! Да, с первого раза не понимаю. Ой! И со второго — тоже. Хвати-ит! Нет, не тупая. Просто это самый короткий путь. Почему — кривой? Совсем не кривой. На себя посмотрите — сами вы прямые и без извилин. Знаете, как можно иначе?
— А что тут непонятного? Да, мы мыслим прямо, а потому и ясно. Чужой крест — когда служишь другим, забывая о себе, — авторитетно заявили Взрослые Грабли и внимательно посмотрели на Леру. – Понимаешь?
Лера с сомнением наклонила голову: мол, а вы уверены?
— Когда тебя используют, а потом выбрасывают. Когда даешь больше, чем получаешь в ответ, — добавили Юные Грабли.
— Когда не ценят тебя, как бы ты ни старалась, — тихо и печально внесли свою долю Детские Грабли.
Лера разозлилась. Сначала на них, потом на себя: потому что все именно так и происходило. Только она этого не замечала, что ли. Привыкла?
— Хочешь, покажем тебе кино?
Кино? Эти могут, сомневаться не приходится. Она кивнула.
Постепенно, как в кинотеатре, погасли огни в соседних домах и на улице, и они оказались в темноте. Прямо в воздухе вспыхнул белый экран, на котором Лера увидела себя.
Она стояла на проселочной дороге. Трава налево, трава направо. Позади нее — телега с наваленными кучей грязными, пыльными выцветшими тряпками, в которых было трудно опознать — то ли это было когда-то одеждой, то ли бельем. Но это не все. В телегу не была запряжена лошадь — оглобли и телегу тащила сама Лера. По ямам и колдобинам. Тяжело, а тащит. «Кинематографисты хреновы», — с досадой подумала она.
Грабли переглянулись и хмыкнули:
— Чего ж не бросишь?
Лера помолчала, потом с вызовом бросила:
— Дура потому что.
До нее дошло: ей за тридцать, а она до сих пор тащит истории, связанные с детством. Вынимает из кучи грязную тряпку и показывает всем — смотрите, как мне было плохо, что мне пришлось пережить. Собеседники смотрят и недоумевают: зачем ты их до сих пор тащить и, тем более, показываешь нам? Лера и сама удивилась. Зачем? Ответ пришел простой: привыкла так жить и перестала замечать.
— Ну-у? – троица встала перед ней полукругом, а Взрослые Грабли при этом раскачивались с вызывающим видом – еще чуть-чуть и снова стукнут.
Лера потопталась, повздыхала – понятно, что не отстанут. А делать-то – что? Продолжать тащить телегу с прошлым?
А что, если …
— Внимание на экран! – призвали Юные Грабли.
Киношная Лера махнула рукой, бросила оглобли, телегу и ушла.
Видит: сидит она на царском троне в непонятного оттенка коричневом платье. Чувствует себя девчонкой лет восьми, которая забралась с ногами на трон и отбрыкивается от всего, что ей предлагают, с недовольным лицом и надутыми от обиды губами. Хороша, нечего сказать.
Что же это за грабли такие?
Вспомнила: когда-то видела их маленькими, детскими. Тихо и незаметно стояли в углу сарая; не бросались в глаза, не мешали. Ну, иногда стукнут по лбу, легонько — так то в детстве. А тут так звездануло! И когда успели вырасти в нечто чудовищное?
— Вместе с тобой и росли, — не замедлили парировать Юные Грабли. И втроем пропели: — Вы не сможете увидеть новые берега, пока не отплывете от старых.
«Что-то не сходится. А! Брошенная телега с тряпьем. И я на троне в виде капризной недопринцессы».
— Похоже, в детстве ты пыталась заслужить внимание и хорошее отношение отчима, как и твоя мать? – «Бац! Опять прилетело. Сколько можно?» — И даже не заметила этого? Так до сих пор и выпрашиваешь?
Лера задохнулась – это был удар под дых. Грабли смотрели на нее выжидательно.
Ей хотелось крикнуть: «Не-е-ет! Неправда!». Но рот словно сковало замком.
— Правда, правда, — прочитали ее мысли Взрослые Грабли. Это прозвучало как приговор.
— А хочешь, мы привяжемся к твоим ногам? – Предложили Юные Грабли и, отклонившись, примерились, куда можно пристроиться.
«Издевается. За что? Мне и так плохо», — и поджала ногу, на которую покушались Юные Грабли.
– Чуть что – сразу, не дожидаясь финала, будем приводить тебя в сознание. Вот повеселимся!
Грабли посмотрели друг на друга и захохотали – наверное, представили себе эту картинку.
— Конечно, ходить будет неудобно. Да и синяков станет больше. Ничего, привыкнешь – привыкла же заслуживать.
«Ну, уж это слишком! Еще чего вздумали!».
Лера поняла: дальше откладывать некуда – Грабли ей попались решительные, эти и забить ненароком могут.
— Смотрим дальше? – спросили Детские Грабли.
А телега-то стоит на прежнем месте, отметила Лера. Это и понятно — кому нужны чужие проблемы? У каждого свои грабли и своя телега.
Что делать-то?
Где-то вдали звонкий детский голос пропел начало пионерской песни: «Взвейтесь кострами белые ночи».
Огонь! Сжечь бы все!
— Всегда готовы! – задорно произнесли Юные Грабли. – Лови! — и в ладони Леры появились спички. Понятно: волшебная сила искусства сна. Лера помахала им рукой:
— Грабли, спасибо.
Подожгла тряпье. Оно загорелось сразу, ярким пламенем — как будто давно этого ждало. За ней огонь охватил и телегу. Лера стояла перед кострищем и чувствовала, как с каждой минутой ей становилось легче – вместе с тряпьем и телегой сгорало что-то совсем ей ненужное и освобождало ее.
Вот все и догорело. Она собирала на ладонь пепел и подставляла ее ветру. Он подхватывал, кружил и рассеивал пылинки.
Экран погас. Снова появился сад, дом и грабли.
— Грабельки мои милые, — Лера обняла их. — Как же вы мне дороги. Если бы я на вас не наступила очередной раз — с Виталиком… Вы заставили меня очнуться.
Грабли оживились. Лере даже показалось: если бы у них были руки, они наверняка хлопнули бы ладонями – славно мы поработали.
— Не хотите ли на трон? – предложили Детские Грабли. И снова вспыхнул экран.
Лера увидела: сидит чистенькая, аккуратненькая, причесанная девочка в белом кружевном платье. Вот она — настоящая принцесса. И у Леры появилось новое ощущение себя: теперь я – другая. Теперь все будет по-другому.
Раздался резкий звук. Будильник.
«Ну и сон …». Лера открыла глаза и на всякий случай огляделась. Ни граблей, ни кострища не было.
© 2021. Риторова В. Все права защищены